В настоящее время в мире существуют несколько научных организаций,
зани-мающихся изучением чувства юмора у детей и взрослых. Наиболее
авторитетные из них – Международное общество по изучению юмора и
Ассоциация практического и терапевтического юмора. Интенсивность
исследований возросла в 70-х и 80-х годах XX века, когда были
организованы международные конференции по юмору, первая из которых была
проведена в Cardiff, Wales, 1976. Тогда же были опубликованы книги,
подводящие итоги предыдущим исследованиям.
Специалисты утверждают, что подобие улыбки появляется в первые
часы жизни и оформляется она к концу третьей недели после рождения.
Получается, что малыши учатся улыбаться в первые два месяца своей жизни,
делая это по подражанию взрослому, в ответ на его улыбку. В этот
период происходит становление так назы-ваемого комплекса оживления,
который закладывает основы для протодиалога ма-тери и ребенка. К концу
первого – началу второго месяца жизни младенцы прояв-ляют радость
улыбкой и «движениями оживления», привлекая к себе внимание. Улыбка
младенца после четырехмесячного возраста означает ответную реакцию на
радость взрослого. Улыбка и смех, который появляется к концу
третьего-четвертого месяца жизни, являются первыми признаками
социализации детских эмоций. В свя-зи с этим, возможно, становится
понятным, почему целью уже первых стихотворе-ний и потешек, обращенных к
детям, по словам К.И. Чуковского, выступает жела-ние взрослого
рассмешить, развеселить ребенка.
С этой точки зрения, по словам лауреата Нобелевской премии
А.Бергсона, смех и юмор нужно рассматривать в наиболее широком
социальном аспекте. Согласно его воззрениям, изложенным в книге «Смех»,
они могут быть поняты только в рамках условий семейного воспитания и
условий развития самого общества: «Чтобы понять смех, его необходимо
перенести в его естественную среду, каковой является обще-ство... Смех
должен отвечать известным требованиям совместной жизни людей. Смех
должен иметь общественное значение. Аргументация в данном случае в том,
что смешное не может оценить тот, кто чувствует себя одиноким. Смех
нуждается в отклике, однако его звук уходит в бесконечность, он всегда
остается замкнутым. Смех всегда принадлежит группе».
Именно в процессе общения с группой людей улыбка и смех
приобретают особые функции. Не просто связанные с выражением радости от
удовлетворения какой-либо биологической потребности, а с получением
удовольствия от акта приобщения к смеховой культуре детей и взрослых. В
этом ракурсе А. Зив рассматривает такие функции юмора, как социальная,
защитная и интеллектуальная. Социальная функ-ция анализируется в двух
отношениях: юмор в ситуации межличностного взаимо-действия, как средство
приобретения душевного равновесия и юмор как средство
усовершенствования общества. Защитная функция юмора состоит в осмеивании
преград, вызывающих страх и фрустрацию. Юмор в этом случае является
средст-вом, позволяющим избавиться от беспокойства. В этом отношении
немаловажно, что существующие в обществе табу на агрессию тоже
преодолеваются с помощью юмора. Интеллектуальная функция юмора
представляет собой так называемую игру ума.
В связи с этим необходимо упомянуть изданные в конце 80-х -
начале 90-х гг. XX века работы Л.В.Карасева, в которых предлагалась
новая концепция смеха и юмора. Согласно ей, все видимое многообразие
различных проявлений юмора и смеха принципиально сводимо к двум основным
типам. Первый тип смеха связан с ситуа-циями, когда ребенок выражает
свою радость, телесное ликование, «телесный» или «витальный» энтузиазм.
Этот тип Л.В. Карасев называет «смехом тела» и относит к разряду
состояний, которые характерны не только для человека, но и для животных.
Они возникают в моменты получения удовольствия от «мышечной радости»,
двига-тельной и игровой активности. Второй тип связан с собственно
комической оценкой действительности. Поэтому чувство юмора относится к
высшим человеческим чув-ствам, которые стоят на «перекресте» линий
развития эстетических и интеллекту-альных чувств. Этот тип получил
наименование «смеха ума». Это тот самый смех, который имел в виду
Аристотель, когда писал о способности смеяться как о специ-фической
черте человека, отличающей его от животного. В начале своей жизни
ре-бенок смеется «смехом тела», то есть, по сути своей, смехом
«дочеловеческим». Для того, чтобы развилась способность к смеху
умственному, оценочному необходимо, чтобы в сознании ребенка
сформировались зачатки рефлексивно-логического мыш-ления. Особенно ярко
это видно на примерах детского фольклора:
- «Скакал Иван-царевич 3 дня и 3 ночи… пока скакалку не отобрали».
- «Василиса Прекрасная вышла замуж за Ивана-дурачка и стала … Василисой-дурочкой».
(из кн.: Детский фольклор / Сост., вст. ст., подгот. текстов и
коммент. М.Ю. Новиц-кой, И.Н. Райковой. – М.: Русская книга, 2002).
Действительно, исследователи доказали, что в основе почти всех
жанров детского фольклора лежит юмор. Эти произведения содержат в себе
все оттенки смеха, по-степенно «добираясь» до смеха над логическими
несообразностями в небылицах, а от них - до сатирического смеха в
сказках и дразнилках. Благодаря этому смех по-зволяет создавать
специфическое гетерогенное мифологическое пространство — «воображаемый
мир», или паракосм (S. McKetch), открытый безграничной смысло-вой
интерпретации со стороны ребенка. При этом А. Бергсон обращал внимание
ис-следователей на то, что «нелепость, встречаемая… в комическом, не
есть любая не-лепость. Это нелепость вполне определённая. Она не создаёт
комическое, она, ско-рее, происходит от него. Она есть не причина, а
следствие — следствие совершенно специальное, в котором отражается
специальная природа вызвавшей его причины». Однако в процессе его
интерпретации дети исподволь сталкиваются с необходимо-стью постановки и
разрешения в образном плане ряда проблем универсального («вечного»)
характера (отличие живого от неживого, сущность жизни и смерти, природа
этических норм, истоки эстетических представлений и др.). В этом и
про-ступают самобытные черты детской картины мира, постепенно
формирующейся по мере развертывания образовательного диалога ребенка и
взрослого.
На попытке объяснить взаимодействие детской и взрослой смеховой
культуры, юмор тех и других в понятиях символического взаимодействия
построена книга Джорджа Г. Мида «Мысль, я и общество». В процессе
построения подобного рода символических взаимодействий является
немаловажным, что ситуации, вызываю-щие смех, должны быть построены по
принципу «нисходящей несовместимости», как писал Г. Спенсер: дети и
взрослые ждали чего-то «большого», а обнаружили – «маленькое». Это и
есть нисходящая несовместимость. В свою очередь, И. Кант в "Критике
чистого разума” утверждал: «Остроумная шутка должна содержать в себе
нечто такое, что мы сперва принимаем за истину, чтобы ввести нас в
заблуждение, а в следующий момент обратиться в ничто». А. Шопенгауэр
развил эту идею в так на-зываемую "теорию абсурда”. Согласно ей, смех
возникает из распознавания несоот-ветствия между физическим ожиданием и
образами, абстрактным представлением некоторых вещей, людей или действий
(концепция, восходящая к Аристотелю). Особое место при этом занимает
ожидание не только определенного рода действий, но и прогноз намерений
людей. Именно на данном феномене строится противопос-тавление смешного и
комического – серьезному и печальному. Поэтому с помощью чувства юмора
оказывается возможным пересмотреть свои неудачи и ошибки, взглянуть на
них с иронией, посмеяться над ними и пойти дальше.
На следующей ступени развития данного символического
взаимодействия смеху противостоит уже не печаль, а … стыд. Чувство юмора
оказывается тесно связан-ным с чувством стыда. Эти чувства становятся
похожими по причинам возникнове-ния и следствиям своих проявлений.
Могут дополнять друг друга или наоборот, вступать в конфронтацию. В
связи с этим известный современный богослов, архи-епископ Иоанн
Шаховской, размышлял: «Есть два смеха: светлый и темный. Их сейчас же
можно различить по улыбке, по глазам смеющегося. В себе его различить
можно по сопровождающему духу: если нет легкой радости, тонкого,
мягчащего сердце веяния, то смех несветлый. Если же в груди жестко и
сухо и улыбка кривит-ся, то смех – грязный. Он бывает … после
какой-нибудь насмешки над гармонией мира».
Например, нам всегда представляется удивительным, что люди
смеются над не-счастьями других. Идет, к примеру, человек по зимней
улице, поскальзывается, бес-смысленно машет руками и, наконец, падает.
Реакция зрителей разнообразна, но по-сле того как упавший поднимается и
смущенно стряхивает с себя снег большинство, кажется, улыбается или
смеется - случай оказался несерьезным. Само же падение оказалось
довольно комичным случаем, нарушившим обычный наскучивший ритм жизни.
Смех, как реакция, в таком случае адекватен ситуации. Зритель
расслабляет-ся (ничего серьезного и опасного не произошло!) и начинает
смеяться. Обычный ход события восстанавливается. Смех, таким образом,
это нечто большее, чем реакция, это часть проявления так называемого
символического взаимодействия. Это эффект зависит от того, как
окружающие оценивают эту ситуацию и происходящее внутри нее
взаимодействие личностных смыслов.
В. Раскин и С. Аттардо, авторы семантической теории юмора,
рассматривают данный эффект как результат внезапного пересечении двух
независимых контек-стов. Нам смешно, когда два контекста, совершенно
друг другу чуждые, начинают казаться нам ассоциированными - так
возникает когнитивный диссонанс, который компенсируется реакцией смеха.
При этом необходимо, чтобы выполнялись два следующих условия: а) текст
обладает несовместимостью, частичной или полной; в) две части текста
противоположны в определённом смысле. Однако согласно теории
символического интеракционизма Д. Мида, эти условия оказываются
недостаточ-ными, если речь идет о переходе смеха на более высокий
уровень, уровень взаимо-дополнения чувства юмора и стыда.
Во-первых, в вещи или ситуации, подвергшейся осмеянию, должно
обязательно присутствовать зло. Во-вторых, это зло должно быть
представлено в выразительном виде, и, в-третьих, зло должно быть
«умеренным», тем или иным образом смягчен-ным. Проведенная достаточно
последовательно подобная логика позволяет нарисо-вать общую картину
юмора, опираясь на понятие «эстетической дистанции». Через понятие
«меры» зла описывается и история смеха. Здесь важен учет того, что смех
всегда выступает как нечто вторичное по отношению к злу. Смех лишь
отражает зло в своем зеркале, но никогда не является его подлинной
причиной. При поверхност-ном взгляде на эти вещи причины и следствия
легко спутать, и в этом одна из при-чин того, что по сию пору «лик смеха
омрачен еще тенью подозрения».
Поэтому многие из психологов-исследователей оправдывают смех.
Например, со-гласно З. Фрейду, точке зрения, изложенной в его труде
"Остроумие и его отноше-ние к бессознательному”, "...юмор является
средством получения удовольствия, не-смотря на препятствующие ему
мучительные аффекты. Он подавляет развитие аф-фекта, занимает его место.
Условие для его возникновения дано тогда, когда имеет-ся ситуация, в
которой мы сообразно с нашими привычками должны были бы пере-жить
мучительный аффект, и когда мы поддаемся влиянию мотивов, говорящих за
подавление этого аффекта… Удовольствие от юмора возникает в этих случаях
— мы не можем сказать иначе - ценою этого неосуществившегося развития
аффекта; оно вытекает из экономии аффективной затраты».
В этом отношении самым сенситивным возрастом для формирования
данных спо-собов самозащиты выступает возраст 5-6 летнего ребенка.
Например, исследователи уже сейчас пришли в выводу о том, что наиболее
«веселым» можно считать возраст 6 лет, когда ребенок смеется и хохочет
по 300–400 раз в день. Между тем, как: взрослый человек улыбается в день
всего 15 раз. Да и продолжительность смеха по-стоянно сокращается. Если
в 1930 году взрослые, в среднем, смеялись 19 минут в день, то в 1980
году – только 6 минут. В настоящее время 80% респондентов жалу-ются, что
хотели бы, но не могут смеяться больше. Поэтому все более актуальными
сегодня становятся исследования, связанные с изучением особенностей
развития чувства юмора у детей и его … сохранения у взрослых. Начались
подобного рода исследования чуть более 100 лет назад. Исследованиями
вопроса начали заниматься не только философы, но и социологи, психологи,
лингвисты и профессионалы - пи-сатели, артисты, журналисты.
Так, А. Зив провел исследование личностных качеств
юмористов-профессионалов и юмористов-непрофессионалов и описал их с
использованием вы-деленных им факторов и условий воспитания детей в
семье. В процессе развития чувства юмора, восприятия и понимании, а
также создания комического было выде-лено шесть стадий: подготовка,
содержание шутки, баланс напряжения — расслаб-ления, когнитивные
процессы, когнитивное наслаждение. Если последние пять ста-дий, в
общем-то, соответствовали положениям теории когнитивной психологии, то
новым моментом в описании данной модели стало выделение стадии
подготовки, настраивания слушателей на восприятие юмористического
материала.
Какие методики диагностики можно при этом использовать? Как
таковых, их не существует. Есть только разрозненные методы и приемы,
направленные на изучение проявлений чувства юмора у детей и взрослых,
его влияние на организм, психику и развитие личности. Например, У. Фрай
из Стэнфордского университета (США) вы-яснил, что когда человек смеется,
у него работает около 80 групп мышц: двигаются плечи, сотрясается
грудная клетка, вибрирует диафрагма, сердце бьется чаще, по-вышается
содержание кислорода в крови за счет того, что он набирает полную грудь
воздуха. Активность лицевых мышц, задействованных при смехе, улучшает
крово-снабжение головного мозга и кровоток на 22%. Немец Г. Сикл пошел
еще дальше. Он сумел доказать, что одна минута смеха равноценна 25
минутам физической ак-тивности.
В результате похожих исследований интересные данные получила
доктор М. Стубер из Университета Лос-Анджелеса. Группе детей было
предложено держать руки в холодной воде (около 10 градусов по Цельсию)
так долго, как только они смогут. В обычных условиях дети выдерживали от
силы 87 секунд, при просмотре же комедии – 125 секунд. Интересно, что у
смеющихся детей пульс, артериальное давление и частота дыхания
практически не изменялись, зато уровень «гормона стресса» (кортизола) в
слюне значительно повышался. Все это позволило исследова-тельнице
сделать вывод о том, что смех оказывает стимулирующее действие на
им-мунную систему и защищает организм человека от стресса.
Другие исследователи рассматривали не последствия, а причины
смеха. В частно-сти, А. Рейсу из Стэнфордского университета в ходе
магниторезонансного сканиро-вания удалось установить, что при смехе
активизируются те же самые мозговые центры, на которые воздействует
кокаин. Более того, организм смеющегося челове-ка вырабатывает «гормоны
счастья», или эндорфины. В связи с этим появились ис-следования,
связанные с ранжированием реально воспринимаемых или припоми-наемых
событий на «приятные» и «неприятные», смешные и несмешные. При этом от
людей требовалось объяснить свою реакцию, сказать, что вызвало смех.
Например, Г. Стенли Холл, основатель американской психологии,
проводил ис-следование «щекотки как способа добычи смеха вручную», но
при этом использовал специальные опросники для испытуемых. Позднее
появились анкеты, позволяющие изучить стимулы, вызывающие смех у детей и
взрослых, особенности проявления чувства юмора в их поведении, памяти
на смешные ситуации и т.д.
|
